Календарь с картинками. Повесть о русской Америке - Ирина Атнаева

Анна опешила, она никак не ожидала такого поворота. Единственное, что она могла сказать, что так не может быть, ведь его только несколько месяцев назад наняли на работу. Андрей смотрел на нее, как на глупенькую девочку и ничего не отвечал. До Анны постепенно стал доходить весь трагизм ситуации, и она уже совсем по-другому, почти жалобно спросила: – Ну, может ты преувеличиваешь, они же искали такого специалиста как ты, значит, ты им нужен?

– Был нужен, а теперь стал не нужен, – сухо, с раздражением, ответил Андрей. (В подобные моменты он бывал непероносим).

Анна все равно не хотела понимать: – Ну, ты же с ними договор заключил. Ну так же не бывает, из-за одного провалившегося проекта они готовы распрощаться с тобой. Ты же сам говорил, что они искали такого, как ты, несколько месяцев. Так не бывает, – повторила она.

– Поверь мне, Анна, так бывает и так тут везде, – он опять ответил со скрытым раздражением на ее бестолковость. Анна хотела добавить, что все совсем не так у знакомых, но вовремя прикусила язык – упоминание более успешных «других» было совсем не к месту. Тут Андрею наконец-то стало неловко за свой взрослый поучительный тон и он уже более мягко принялся растолковывать жене, как строятся отношения в американских компаниях, особенно в таких маленьких, как его. Анна слушала подчеркнуто спокойную речь мужа и старалась не показывать своей паники. Но на сердце было тяжело: «Как, неужели после маленькой передышки они попадают в очередную черную яму? Почему именно у них так все плохо?… за что?»

Андрей слишком хорошо знал свою жену, чтобы не понимать, что на самом деле творится у нее в душе, хотя она и старается скрыть. Поэтому он не стал нагнетать больших страхов и сказал примирительно: – Ты не волнуйся, все еще может обойтись, сегодня заказ ушел, а завтра может все измениться. Я завел разговор только из-за твоих планов с учебой. Конечно, я не против, только стоит немножко подождать, пока прояснится.

Анна согласно кивнула – она уже думала не об учебе, а об их неопределенном будущем…

Дела в компании Андрея «не обошлись». Уже на следующей неделе муж хмуро обьявил, что ему сократили рабочие часы и убрали бенефиты, якобы временно. Денег стало катастрофически не хватать. Уже не планировался ремонт машины, покупку новых колес тоже отложили до неопределенного времени, поездки в магазины отпали за ненадобностью, и Анна даже стала вырезать из еженедельной бесплатной газеты купоны на продукты. Главное, чтобы им хватало на оплату квартиры и коммунальных услуг. Еда стоила недорого, а одежда годилась из Goodwill. Самым тягостным, как всегда, оказалась неопределенность. Они в разговорах старались не задевать тему работы, получалось странно – оба знали, что на сегоняшний день это главное, что волнует их обоих больше всего, но старательно оберегали чувства друг друга. От фальшивой недосказанности становилось еще тоскливее, но оба верили, что, переживая в одиночку, тем самым оказывают услугу другому.

Врочем, такой подвешенно —неопределенный период длился недолго. Уже в начале лета работа закончилась совсем. Как раз совпало с Сониными каникулами. Они оказались втроем в маленьком апартменте на все двадцать четыре часа, как космонавты в полете. Андрей поначалу лучился оптимизмом: у него уже есть американский опыт – он обязательно найдет работу. Он даже заметно повеселел, последние месяцы на работе получились совсем тягостными. До следующего месяца у них за все заплачено, а уж за месяц он найдет работу. Анна не была столь оптимистична, но тоже старалась не волноваться. Тем более Андрей обнадежил ее: – Я думаю, что до заявок в колледж на осенний семестр у нас все образумится, и ты сможешь взять дневные классы.

Оставалось только ждать ответов на разосланные резюме. Выезжать далеко они не могли: колеса стертые и денег на бензин жалко – Анна с Соней опять ходили каждый день на детскую площадку, как и год назад. Только теперь Соня уже не избегала других детей, свободно и легко вступала в разговоры, да и Анна чувствовала себя более уверенно среди мамаш, тем более, что публика собиралась пестрая, много азиатов и латино – город он и есть город. Она сидела и читала американские журналы, заставляя себя концентрироваться на полупонятных строках. Но это было лучше, чем думать о нерадостном их житии.

Прошла неделя, потом другая, и ни одного ответа на резюме. Начался новый заколдованный круг ожидания. Андрей крепился, но радостно вздрагивал от каждого талефонного звонка, и заметным было его разочарование, даже если звонил кто-то из друзей. Анна по вечерам, уложив Соню спать, закрывалась в ванной – якобы принимала ванну – включала воду и плакала. Неизвестно, замечал ли Андрей заплаканные глаза жены, но вида не показывал, ему необходимо было оставаться оптимистичным, несмотря ни на что.

Единственное, что скрашивало их невеселую жизнь – это общение с Толей и Светой. Они жили недалеко друг от друга и нередко проводили вместе вечера. После новогоднего застолья Лиза звонила все реже, особенно когда убедилась, что Анна и Света продолжают знакомство. Впрочем, Ларинцевы жили теперь совсем не близко, у Лизы была новая интересная работа, Олег подрос и ходил в среднюю школу, у них всех появились новые знакомые, и их отдаление получилось естественным. Лиза отговаривалась от встреч занятостью, но обе понимала, что главная причина кроется в Свете. Мало того, что Лизе совсем не приглянулась Света, ее задело, что Анна так быстро сошлась с новой знакомой и отодвинула Лизу на второй план – своего рода ревность и обида. Анна понимала, на что намекает Лиза, но ей нечем было крыть: у нее не было первого и второго места для подруг – есть Лиза и есть Света, такие непохожие, и с обеими ей приятно пообщаться, но тема «верной задушевной подруги» осталась далеко в наивном детстве.

А Света действительно нравилась Анне, нравились их отношения с Толей, нравилась ее дочка Юля. Получался идеальный комплект хороших знакомых. Толя всегда был симпатичен Анне, больше чем шумный Борис. Даже Андрей как-то обмолвился, что ему из двух друзей все-таки ближе Толя – молчаливый, вдумчивый, и в то же время с хорошим чувством юмора. Только в последний год, тут в Америке он стал превращаться в мрачного и тяжелого. Получалось, что Света невольно спасла его, вернула в прежний облик, и хотя бы за это можно было принять ее в свой круг. (Почему Лиза так уперлась в своей нелюбви – непонятно…) Но главным козырем в их дружбе семьями оказалась Юля: девочки подружились с первой минуты и теперь, впервые в их короткой жизни, у каждой появилась настоящая подруга.

Тоненькая, с темными живыми глазами, со смуглой кожей – Юля совсем не походила на маму. Так же не похожа она оказалась и по характеру: непоседливая, резкая в движениях, быстрая на язык; она на правах старшей сразу стала ведущей в дружбе девочек. Сонечка с удовольствием подчинялась ей и была в восторге от Юлиных бесконечных новых задумок. Но, в то же время, когда что-то было не по ней, Соня проявляла свой характер и, как ни странно, первой уступала старшая Юля. Сами не подозревая, они в своей детской, более искренней версии забавно имитировали отношения взрослых, – Анна со Светой не раз, случалось, перемигивались и с улыбкой наблюдали за детьми.

Именно Света нашла для Анны работу – точнее сказать – приработок.

У Светы получилась довольно сложная судьба тут, в Америке (впрочем, у кого легкая…). Она на самом деле приехала по еврейской линии с семьей мужа. Случилось это несколько лет назад, когда путешествие в Америку длилось долго – нужно было жить в Европе месяцами и ждать своей участи. Потом они всем большим семейством поселились в Нью-Йорке, в знаменитом Бруклине. На первых порах об отдельном жилье для всех не могло быть и речи – слишком дорого. И вот они втроем, родители мужа, дед с бабкой и незамужняя сестра мужа оказались в одной квартире. И так, включая Рим, почти три года. Света, женщина самостоятельная и уверенная в себе, вдруг очутилась в среде чужих отношений, о которых, живя отдельно своей семьей в другом городе, она не могла вообразить. Как скоро выяснилось, бабка не любит зятя, сестра не сходится ни с кем, кроме отца, бабка считает, что ее внук – то есть муж Светы выбрал гойку в жены назло им всем, и так бесконечно. Получился настоящий ад на благословенной новой земле. Бабка заводила всех, но и без нее все вдруг потеряли свою интеллигентность, стали большой сварливой и злобной семьей. Бесспорно, им всем приходилось нелегко: работы не было, язык плохой, каждый привык жить своей семьей, своим укладом. Больше всех доставалось зятю и Свете, как пришлым в семью. Но самое печальное во всей истории, что муж Светы, с которым они прожили в согласии несколько лет, вдруг стал принимать сторону вздорной бабки и матери: что они там пели ему, непонятно, но вместо «потерпи, Света, всем сейчас непросто» он начал раздражаться и уже обвинял жену в провокации раздоров.